Продолжение повествования. Начало здесь - Переходите по ссылке
Николай, найдя работу, испытывает необычайный подъём. Занят оборудованием помещения миссии, но не может избавиться от странного ощущения отверженности. Ему всё время кажется, что его избегают. Неожиданное откровение лидера общины. Изгнание из группы прославления. Приглашение в бюро подбора персонала и потрясающее предложение. “Подпольное предприятие”. Увольнение. Безуспешные поиски работы.
Могу купить себе еду
Такая отличная работа! Николай словно вздохнул свежего воздуха. У него появилась работа!
– Аллилуйя! – Пело его сердце. Он, наконец-то, может покупать себе еду! Он, наконец-то может регулярно вносить в церковную кассу свою десятину. Николай стал откладывать даже три десятины. В какой-то из книг Библии он вычитал, что десятин должно быть именно три: первая – безусловная десятина, это та, что вносится в кассу. Вторая – десятая часть от оставшейся после внесения первой десятины суммы – на празднование Святых праздников: Пасхи, Рождества…. Третья часть – одна треть от первой десятины – на помощь нищим.
Очень скоро Николай почувствовал великую мудрость духовной арифметики, плоды аккуратного ведения финансов не замедлили сказаться. К подошедшему Рождеству, которое праздновалось в общине 25-го декабря, Николай смог приготовить нехитрые подарки и открытки. Как по-детски искренне был он рад этой возможности!
Делаю всё что могу и неясные подозрения
Отдохнув немного после ночной смены, Николай заторопился в помещение миссии. Ему очень нравилось, что он находил там применение своим способностям и умению. Всегда была необходимость что-то отремонтировать, что-то переустановить, что-то подкрасить…. Николай хватался за любое дело, тем более что многое он умел и знал. Вот и сейчас он шагал торопливо по дорожке и размышлял, как по возможности недорого смастерить шкафы для детской комнаты и для занятий класса библейской школы.
В миссии была Инна и еще несколько сестер, они беседовали о чем-то, сидя в трапезной. Николай поздоровался и направился, было в детскую, но вновь, в который уже раз, почувствовал, что его приходу не очень-то рады. Внутренне вздохнув, Николай принялся размечать листы древесно волокнистой плиты, а сам, тем временем, размышлял о происходящем. Работа незаметно отвлекла Николая от хмурых мыслей. Он напевал что-то потихоньку и работал с удовольствием. В миссии было тихо. Лишь визг электродрели нарушал, временами, эту тишину, стук молотка, да шуршание пилы.
Закончив сборку одного из шкафов, Николай пошел в трапезную с тем, чтобы показать Инне результаты труда и спросить рекомендации на следующий этап его деяний.
Инна сидела у стола. Рядом никого не было. Сестры разошлись по своим делам, и лишь одна из них – Лина, была занята чем-то в другой комнате. Николай остановился в дверном проёме трапезной,
– Не побеспокою?
– Заходи, Николай, – Инна отодвинула чашку немного в сторону и Николаю вновь увиделась в ее глазах настороженность.
– Посмотришь, что получилось?
– О, ты уже всё сделал? – Инна взглянула на Николая, словно что-то прикидывая, затем поднялась из-за стола, – Пойдём, посмотрим.
Шкаф Инне понравился. Она внимательно осмотрела полки, покачала стойку, убеждаясь в крепости и надёжности конструкции, и вновь направилась в трапезную. Николай пошел следом. Присев на стул, он собрался с мыслями и скорее выдохнул, нежели вымолвил,
– Инна, у меня почему-то сложилось впечатление, что ты меня сторонишься и опасаешься. Это похоже на то, как было с твоим мужем. То же самое ощущение.
– Так он тебя просто ненавидел, – Инна так легко высказала волнующую Николая проблему, словно поделилась об увиденных во дворе воробьях.
Николай на мгновение задумался, – Получается, что она все это время была в курсе дел. Она знала об отношении Виктора к нему – Николаю. Впрочем, и не удивительно – ведь они муж и жена, а какие могут быть между супругами секреты?
– Временами мне приходит в голову, что ты опасаешься, как бы я не занял твоё место. Но это напрасные волнения, Инна. Быть первым - это не моё. Я по натуре – помощник. Я – «второй» и мне совершенно не интересно быть первым лицом. Да и хватит с меня первенства. – Николай покачал головой, вспоминая свои бизнесменские экзерсисы.
Соломка на дверном проеме шевельнулась и в трапезную вошла Лина. Она присела на лавочку, что стояла вдоль стены трапезной, и прислушивалась к разговору.
– Как же ты сможешь занять мое место? – Инна усмехнулась, – мое место всегда идёт со мной, даже если ты и захочешь на него встать. А потом, мне не нужны твои способности. Мне нужно, чтобы ты приходил сюда, приносил десятину, выполнял мои распоряжения, служил мне и поклонялся мне….
От неожиданности Николай оторопел. Он только собрался задать Инне вопрос, как Лина, перехватив инициативу, уже перевела разговор на другую тему. Потом в миссию стали подходить другие братья и сестры, началась подготовка к служению, и вопрос Николая так и повис в воздухе, а потом и забылся. Видимо, не пришло ещё для него время. Вспомнил о нем Николай значительно позже, через несколько лет и при совершенно неожиданных обстоятельствах.
"Всеоружие"прославления харизматов
Началось служение. Традиционное вступление группы прославления, совместная молитва и проповедь, которую, как обычно, произносил кто-то из служителей. По окончании служения вновь музыка и пение группы.
Уклонение от объятий
Николай вздохнул и вновь прервал рассказ. Он сидел, глядя перед собой, и только пальцы его сильных рук то сжимались в кулаки, то разжимались, повисая, словно увядающие листья большого дерева.
– В «той церкви» было принято при завершении собрания обнимать друг друга. Это называлось благословение, – было видно, что Николаю непросто переживать, в который уже раз, прошедшие события. Он проглотил перекрывший горло комок и продолжал тихо, но отчетливо, – И вот с одним из братьев я обниматься отказался. У меня был с ним большой разговор о наших взаимоотношениях, о его отношении к служению. Я объяснял ему, что вижу в его объятиях лишь какую-то не очень приятную ритуальность. И попросил молиться, чтобы Бог Сам все правильно выстроил. Но мои увещевания не подействовали, он пытался продолжать свой «обряд»; и вот, однажды, я уклонился от объятий – отошёл в сторону.
Ты отстранён от служения
– Николай! – Негодующий возглас Инны, перекрыл звучание электроинструментов. Ее взгляд испепелил Николая, словно пучок соломы.
Положив гитару на колонку, Николай отошел вглубь зала и остановился у окна. На душе было тяжело и неуютно. Он глубоко вздохнул. Казалось бы, чего проще, – ну обнял брата, да и дело с концом…. Но ведь это лицемерие! А как раз лицемерить-то Николай и не хотел.
Служение завершилось. Братья и сестры стали собираться, переговариваясь, одевались; расходились по домам. Николай убрал гитару в чехол и поставил у звуковой колонки, прислонив к стене. Виктор и Станислав, так звали «любителя братских объятий» сидели на лавочке и о чем-то говорили.
– Всем хороша моя работа, – Николай оставил гитару и обернулся к братьям, – только вот бывают дни, когда приходится пропускать репетиции из-за дежурства.
– Ну, Господь усмотрит, – Виктор коротко взглянул на Николая и вновь вернулся к разговору.
– А вот, завтра как раз я свободен! Слава Богу! Николай пожал братьям руки и пошел в гардероб.
На следующий день Николай пришел на репетицию пораньше. Ему нравилось это время подготовки. Время, когда подключали усилители, настаивали гитары, общались, вспоминая о прошедшем дне. Вот и сейчас, Николай взял футляр и только собрался, было, достать гитару, как услышал голос Виктора,
– Николай, ты отстранен от служения. Больше в группе прославления ты не участвуешь.
– А в чем дело-то? В чем причина? Николай замер с футляром в руках.
– За неправильное положение сердца по отношению к брату.
– Ты о чем, Виктор? Какое такое «неправильное положение»? Да и о чем мы говорим? Давай пригласим Славу и разберемся вместе. Николай прекрасно помнил свой разговор со Станиславом, и потому для него заявление Виктора было полнейшей неожиданностью.
– Я могу лишь за тебя молиться, – тон Виктора не оставлял надежд на какие-то изменения, – решение принято.
Николай вложил гитару обратно в чехол и медленно пошел к выходу. Надел куртку, вышел из помещения миссии и так же медленно пошел по тропинке к общежитию. Он шел, глубоко заложив руки в карманы, и прислушивался к тому, что происходило в его душе. Странное дело. В душе была тишина. Причем, это не была тишина пустоты. Как ни странно, но это была тишина умиротворения. Николай шел и, казалось, наслаждался тем покоем, что наполнял его естество.
Ушёл из общины
– В этот раз я ушел из церкви. Подготовил все документы, собрал и аккуратно передал все свои дела, чтобы не быть должным ни в чем, и ушёл. И, знаешь, – голос Николая обрел новое звучание, – Бог со всей Своей силой использовал эту ситуацию для моего блага. Он показал мне, каких я умудрился настроить идолов из всего, что только возможно придумать. И из миссии, и из моего служения, и из гитары, и из группы прославления, и много из чего ещë... Это был замечательный урок.
Он работает шофером
Мой «исход», как я называл это событие, длился около полутора лет. За это время Станислав уехал в другой город и растворился в мирской суете. Мне передали как-то, что у него все хорошо, – он работает шофером.
А я услышал в духе,
– У него все плохо – он работает шофером.
К слову сказать - много лет спустя Николай и Станислав встретились “случайно” на автобусной остановке. И ни тот ни другой не были готовы к встрече. Не нашли в себе сил поговорить обо всём, что стряслось между ними, что произошло за истекшее время.
Так и расстались.
Николай, словно размышляя о чем-то давно пережитом, сжал и разжал пальцы.
– Вот, сколько я прожил на этом свете? – Взгляд Николая ушел куда-то в небесную высь, – Скоро полвека? И всегда считал, что, по большому счету, живу правильно. Мне никогда не приходило в голову, как просто скатиться в пропасть. Причëм, заметить что скатился – в самом низу. На дне. Там, откуда, другой раз, и не выбраться без посторонней помощи.
Я смотрел на этого немолодого уже мужчину и думал, - какие неожиданные «пируэты» выписываем мы на жизненных дорогах. И как совершенно неожиданной стороной поворачиваются к нам события, о которых мы даже не задумывались.
Потрясающее предложение
Двери кадрового агентства сияли полированным стеклом
Двери кадрового агентства сияли полированным стеклом. Респектабельный офис, обволакивая, манил в свои недра; обещая новые перспективы, влек открытием новых горизонтов. Николай словно запнулся на мгновение, но затем, преодолев нерешительность, потянул на себя хромированную рукоятку.
Барышня, что сидела у стола, оторвалась от компьютера и приветливо взглянула на посетителя,
– Чем-то могу быть вам полезна, – голос с хорошо поставленными интонациями, улыбка, непринуждëнная поза, открытый взгляд; Николай непроизвольно залюбовался молоденькой девушкой – менеджером.
– Да, я хотел бы попытаться решить кое-какие свои производственные проблемы, – все-таки Николай волновался, а потому стал выражаться несколько вычурно.
– Присаживайтесь, – продолжая приветливо улыбаться, девушка указала взглядом на стул, – Расскажите немного о себе: ваше образование, опыт предыдущей деятельности. Каковы ваши пожелания?
Николай сел на стул, устроился поудобнее и начал отвечать на вопросы. Беседа продлилась достаточно долго. Похоже, менеджеры не зря получали заработную плату – вопросы отличались четкостью, строгой направленностью и, при всем при том, были очень корректны. После окончания беседы Николаю предложили заполнить анкету, и аудиенция завершилась.
Первое время Николай с нетерпением ожидал известий из кадрового агентства, слегка даже волновался, заглядывая в почтовый ящик. Но потом остыл, порой забывая о своих неясных надеждах, что милые барышни в офисе смогут повлиять на его материальное благополучие и решить вопросы с трудоустройством.
Прошло время. И вот, однажды в уголке почтового ящика он увидел открытку. Ее краткое содержание состояло в приглашении на собеседование с предполагаемым работодателем.
– О! Господи! – Николай даже энергично встряхнул поднятыми и сжатыми в кулаки руками. Вот оно! Что-то там меня ждёт?
Знакомая барышня встретила его словно старого приятеля. Столь же радушно пригласила присесть в удобное кресло, так же, мило улыбаясь, стала расспрашивать о прошедшем времени, об изменениях в его трудовом статусе. Наконец дверь отворилась, и в офис вошёл мужчина. Моложавый, приличный костюм, со вкусом подобранные галстук и рубашка, ухоженное лицо и руки – все в нем говорило об успехе и достойном финансовом состоянии. Мужчина протянул руку и представился,
– Игорь Николаевич, – рукопожатие было крепким и дружеским.
– Николай Сергеевич, – Николай столь же энергично пожал протянутую руку мужчины и открыто посмотрел ему в глаза.
Беседовали в специально отведенной комнате для переговоров. Девушка – менеджер принесла кофе, сахар, сухое печенье и заняла место неподалеку за столом, расположившись так, чтобы не отвлекать на себя внимания и не мешать разговору.
– Николай Сергеевич, – Игорь Николаевич отставил чашку в сторону и посмотрел на Николая, – мне понятно всё, что касается вашего опыта работы, ваших способностей и вашего умения располагать к себе людей. Вы меня устраиваете по всем показателям; но… – лишь одно «но». Готовы ли вы завтра выйти на работу? Дело в том, что у меня есть ещё одна кандидатура, это женщина и технически она подготовлена слабее вас. Ее «плюс» в том, что она расположена работать за более низкую зарплату, и может завтра же приступить к обязанностям. Она была готова и раньше, но я ждал результатов переговоров с вами. Что вы скажете?
Николай поднял глаза на собеседника и на мгновение задумался.
– Думаю, что нет, – странное, неизвестное доселе, чувство заполнило грудную клетку Николая, и где-то в глубине он услышал явственное, – Нет. Мне не хотелось бы вводить вас в заблуждение и давать неоплатные векселя, но – Николай сделал паузу, подбирая нужные слова, – производство для меня новое, незнакомое. А потому я не могу утверждать, что с первых дней начну работать с полной отдачей. Нет, завтра я выйти на работу не смогу. Кроме того, мне необходимо пройти процедуру увольнения на моем предприятии. А это не так просто. Все-таки госструктура. Там свои достаточно жёсткие порядки. Бросить все и сбежать? Мне все-таки уже под пятьдесят. Не мальчик.
– Ну что же? Резонно, – Игорь Николаевич покрутил в руках чайную ложечку и положил ее на блюдце, – Резонно. Он посмотрел на Николая и, вдруг, оживился, словно нашел какое-то неожиданное и удачное для него решение, – Послушайте, Николай Сергеевич, вы говорили, что имеете опыт разработки и изготовления нестандартного оборудования. Что если нам рассмотреть возможность сотрудничества на такой вот – договорной основе.
– Вы имеете в виду хозяйственный договор подряда между юридическими лицами?
– Да, Николай Сергеевич. У меня есть необходимость в изготовлении специального оборудования для моего производства. Имеющееся в продаже не устраивает меня по техническим параметрам, а импортное очень дорого. Кроме того, я имею возможность реализации оборудования среди наших коллег в Москве и Питере. Как вы на это посмотрите? Вы разрабатываете и изготавливаете, а я продаю. Затраты на производство я оплачиваю. Прибыль – пополам. Как вам покажется такой разворот событий?
– Ну что же? Очень даже неплохое предложение, – Николай с трудом удержал охватившие его эмоции, – давайте попробуем. Когда вы будете готовы передать мне техническое задание на производство?
Устройство для шелкографии
– Надеюсь, вы понимаете, что сформировать по старым связям и знакомствам некий «творческий коллектив» мне не составило труда, – Николай невесело улыбнулся, – Все получилось даже слишком просто. В том смысле, что через несколько дней «машина» закрутилась. Знакомые конструктора разработали оригинальное приспособление. Знакомые токари и фрезеровщики изготовили необходимые детали.
Ходовые испытания
Собранные устройства стояли на столе. Блеск полированного алюминия захватов гармонично сочетался с чернëными поверхностями станин, а все вместе выгодно смотрелось на широкой белой столешнице. Голубоватые трубки воздушной магистрали плавно извивались, отсвечивая в солнечных лучах, и создавали впечатление некой «кровеносной системы», по которой вот-вот потечëт живительная влага. Казалось, что ещё немного и устройства оживут, начнут двигаться, и возникнет самостоятельная жизнь рукотворного организма.
Игорь Николаевич обошел вокруг монтажного стола, удовлетворенно осмотрел все устройства, коснулся рукой закрепленного, но не натянутого полотна и кивнул Николаю,
– Включайте, Николай Сергеевич.
Слегка волнуясь, Николай тронул рукой тумблер на пульте управления. Раздался тихий, но явственный щелчок электропневмоклапана, послышалось шипение сжатого воздуха и губки захватов пришли в движение. Происходящее на столе действо создавало полную иллюзию мультфильма, словно собравшиеся в кружок большие «жуки», стараются растащить в разные стороны большое жёлтое покрывало. Вначале они ползали по столу каждый самостоятельно, но вот давление в магистрали выровнялось, и все скопище «жуков» стало дружно влечь покрывало каждый в свою сторону. Полотно натянулось и при касании издавало звук, подобно негромкому тамбурину.
Игорь Николаевич поставил в центр полотна датчик измерения натяжения и удовлетворëнно хмыкнул,
– Ну что же, Николай Сергеевич, – взгляд говорящего выражал одобрение, – Прекрасно! Ещё разок попробуем?
Николай повернул рукоятку сброса давления, перенастроил установку и вновь нажал тумблер «Пуск». Танец «жуков» повторился и вновь с тем же прекрасным результатом.
– Задание на следующий заказ мы оформили в этот же день. Работа была непростая, но тем более интересная, а потому я, не колеблясь, согласился. И лишь один вопрос не давал мне покоя, – Было видно, что рассказ даётся Николаю с трудом, – Этот вопрос возникал и раньше, ещё при изготовлении предыдущего заказа, но я как-то не обращал на него должного внимания.
Заметив мой недоумëнный взгляд. Николай улыбнулся и пояснил,
– С точки зрения мирских приоритетов ничего страшного не происходило. Даже наоборот, – по мирским меркам я был более чем крут. Развернуть завод в заводе, многие ли на это способны? Но ещё при Исходе Бог оставил нам всем – верующим заповедь, – Не крадите, не лгите и не обманывайте друг друга. (1)
Так вот, моя деятельность полностью подпадает под юрисдикцию Божьего законодательства. Давая задание инженерам, токарям, слесарям, фрезеровщикам я, тем самым, сподвиг их к незаконным действиям. Мало того, что они, зачастую, делали мою работу в рабочее время, но ещё и материалы использовали, предназначенные для производственных нужд. Попросту – воровали.
Поначалу я утешал себя тем, что они сами брали на себя ответственность – сделать ли деталь из отходов или из планового материала. Но это было слабое утешение. Потом я прочитал ещё одно место, – А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море. (2)
Молчание длилось уже долгое время, но я сидел, не шевелясь, и боясь спугнуть то хрупкое ещё доверие, что установилось между нами. Наконец, Николай заговорил вновь,
– У меня было явственное внутреннее свидетельство, что Господь по причине, понятной лишь Ему одному, попустил мне выполнить первый заказ. И мне бы остановиться, покаявшись…. Но, я не остановился. Расплата не замедлила. Однажды меня вызвали к начальнику нашего отдела и, войдя в кабинет, я увидел там начальника цеха, где работал один из моих знакомых токарей. На столе лежал чертеж детали, а на чертеже была моя подпись.
Восемь месяцев безработный
Когда я, написав заявление на увольнение, выходил из отдела кадров, то глубоко внутри себя явственно услышал,
– Исповедующему Иисуса Христа непозволительно вести неправедную жизнь!
– Думаю, что я не ошибаюсь в предположении Чьи это были слова?!
Восемь месяцев я не мог найти работу. Восемь месяцев не имел средств к существованию. Восемь месяцев постигал я Христову науку. Крепко взыскав, Господь, тем не менее, не оттолкнул меня, не оставил на произвол судьбы. Он остался верен Своей заповеди:
– Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся.
(1) – (Лев.19:11)
(2) – (Мар.9:42)
(3) – (Откр.3:19)
Ты должен уйти
Какое-то время мы говорили на отвлеченные темы. Я спрашивал, уточняя неясные для меня детали, Николай отвечал. Но вот, словно стряхнув с себя посторонние мысли, он заговорил, вновь возвращаясь к оставленной проблеме.
Исповедующие Иисуса Христа не могут вести неправедную жизнь
– Исповедующие Иисуса Христа не могут вести неправедную жизнь, – обличающие слова вновь и вновь всплывали в сознании Николая. С ужасом и стыдом вспоминал он прошедшие дни, не понимая, в каком умопомрачении можно было дойти до такого безумия? Все его «резоны» казались пустыми, мелкими, ничего не значащими. Мало того – лживыми. Как он мог этого не увидеть? Немного придя в себя после потрясения, вызванного потерей работы, Николай решил, что нужно обо всем поставить в известность Инну. Всё-таки она их «пастырь».
Набрав телефонный номер, Николай вслушивался в мелодичные гудки, но вновь осязаемо чувствовал внутри себя, – Исповедующие Иисуса Христа не могут....
Телефон не отвечал. Наверное, она в миссии. Николай поежился, словно озябнув, и направился туда.
Действительно, Инна сидела в трапезной, как обычно, в окружении своих помощниц. Николай поздоровался и, обращаясь и Инне, сказал негромко,
– Хотелось бы поговорить…
– Что, так секретно? – взгляд Инны был насторожен и, словно, отстранен.
Николай покачал головой, не отвечая, но его поза и беспокойные руки подтверждали желание разговаривать наедине.
Инна встала из-за стола и направилась в молитвенную комнату. Николай вошёл следом; сел на стул и, собираясь с мыслями, потирал пальцы рук.
– Слушаю, – Инна внимательно смотрела на Николая.
– Похоже на то, что я совершил огромную глупость, – Николай почувствовал, как комок перекрывает ему горло. Страшную глупость, – повторил он еще раз.
Объяснение приключившегося с ним события давалось с трудом. Николай не вдруг и не сразу подбирал нужные слова, в который уже раз удивляясь, как он мог так поступить? Ладно, был бы – мирской, но ведь он – верующий. Он – Христианин…
Инна дослушала его исповедь, не перебивая и не задавая вопросов.
– Давай будем молиться, – промолвила она, выждав паузу.
Николай встал на колени и, склонив голову, закрыл глаза.
Николай встал на колени и, склонив голову, закрыл глаза
– Вначале я считал, что в два счета решу вопрос по трудоустройству. При моем-то круге знакомств и возможностей, – Николай даже оживился, вспоминая прошедшие события. У меня были кое-какие финансовые и небольшие продуктовые запасы, и потому я совершенно не волновался. Встретился со своей давней приятельницей, которая работала теперь в организованном ей же самой «Пиар – агентстве». Тут же получил предложение на собеседование по вакансии заместителя руководителя вновь организованного предприятия по выпуску отделочных материалов. Поехал на встречу и... получил отказ. Но, мне ли расстраиваться? Пошел в администрацию, вновь переговоры, вновь собеседование в другом уже кадровом агентстве, и вновь… – отказ. Ещë одна попытка, и ещё – отказ.
Встречи, встречи, встречи…. Отказы, отказы….
Время шло. Переговоры, ожидание результата, дополнительные переговоры, – все это требовало временных и финансовых затрат. Тем более что по некоторым вариантам приходилось выезжать в краевой центр, а это дополнительная финансовая нагрузка.
Так прошел месяц, за ним – второй. Деньги кончились. Продукты тоже.
– Послушай, Инна, – Николаю показалось трудным впервые просить о помощи. Всегда было наоборот – его просили, и он помогал. Но это было так давно. Силы иссякли, возможностей помогать больше не было. Да и кому? Все его сослуживцы как-то состоялись, имели работу. В его помощи они больше не нуждались. Но и на их поддержку рассчитывать не приходилось. Николай собрался с силами и с трудом проговорил, – У меня закончились все деньги. Больше ничего нет. С работой ничего не получается. Все, что мог, использовал. Не знаю, как быть….
Горло перехватило. Николай почувствовал, что говорить больше не в силах – боялся разрыдаться. Пауза повисла, становилась густой и словно осязаемой.
Инна медленно поднялась со стула, вышла из комнаты. Возвратившись, протянула Николаю триста рублей.
– Спасибо, Инна – прошептал Николай и уже не смог сдержать слез. Он сидел, опустив голову, и плакал беззвучно, то стискивая, то отпуская пальцы рук. Слезы стекали по щекам, капали на пол. Инна встала и вышла из комнаты, беззвучно затворив за собой дверь.
Четвертый месяц без работы
Начался четвертый месяц
– Раньше я всегда считал, что не являюсь рабом своего желудка. Мне неизменно легко было отказаться от обеда, если требовалось сделать что-то срочное. Я мог не есть целыми днями и при этом не чувствовал никакого дискомфорта, – Николаю с трудом давались обыденные, казалось бы, фразы, – Но одно дело, когда ты отказываешься от еды, зная, что сможешь поесть позже, а совсем другое, когда знаешь, что у тебя ничего нет. И не просто – нет, но ещё и неизвестно когда будет. И я запаниковал, испугался, – он помолчал немного, словно собираясь с мыслями, и продолжал немного спокойнее, – Безусловно, мне были известны к тому времени слова, – Предай Господу дела твои, и предприятия твои совершатся. (1)
Да, я очень люблю притчи Соломона, его книгу Екклесиаст. Все это я перечитал не один раз. Но вот, на практическом задании я споткнулся. Николай помолчал какое-то время и проговорил, – С этого времени я стал ощущать, что мною тяготятся. У меня появилось явственное чувство, что я стал чужим, стал не к месту….
- Бедного ненавидят все братья его, тем паче друзья его удаляются от него: гонится за ними, чтобы поговорить, но и этого нет.(2)
Я старался отталкивать от себя эти слова, как мог, но легче мне не становилось.
Николай вновь замолчал.
Здесь вам не столовая
Здесь вам не столовая…
Время шло. Просыпаясь по утрам, Николай вперемешку с молитвой перебирал в памяти всех своих дальних и близких знакомых, прикидывал разные варианты, которых было, собственно, не так и много, но ничего дельного на ум не приходило. Он обзвонил все компании такси, но там либо не было набора, либо требовались водители со своими машинами. С особым нетерпением Николай ожидал дня выхода местных газет. Он до буквы изучал объявления о приеме на работу, но и там ничего подходящего не предлагалось. Знакомая инспектор службы занятости, радушно улыбаясь, приняла у него заявку, пообещала помочь, он на том дело и остановилось. Ничего. Нигде – ничего.
Каждое утро Николай приходил в миссию на молитву. Он объяснял сестрам – служителям ситуацию и просил молиться, чтобы Господь благословил его работой.
Состояние было хуже некуда. Бывали дни, когда он словно выталкивал из себя слова молитвы. Будто бы песок сыпался из его губ, но это не были реки живой воды, о которых говорил Иисус.
– Николай Сергеевич, – голос служителя Веры вывел Николая из невеселых раздумий, – У меня такое на сердце, что вы не ищете работу.
– Вера, почему ты так думаешь? – он посмотрел в Верины глаза, но увидел в них лишь холодную отстраненность, – Я испробовал все, что было в моих силах. Ничего нет. Из того, что я умею – ничего нет.
– Продавцом на рынок, грузчиком в магазин, – тон Веры не предполагал возражений, – в городе много работы.
– Вера, я не умею продавать. Я не продавец, у меня это не получается. А грузчиком... Там нужны молодые здоровые ребята. С моей спиной..., – Николай удручëнно покачал головой.
– Господь усмотрит, – Вера поставила в разговоре точку и отошла в другой конец зала.
Так продолжалось ещё некоторое время.
Так продолжалось ещё некоторое время
Николай, в который уже раз умолкал и подолгу всматривался в ночной небосвод, словно искал на нем нужные слова.
– Я перекопал всю Библию, стараясь найти объяснение как мне правильно себя вести. Понятно, что никто не обязан меня содержать. Но как быть-то? Порой я терял ориентацию – просто не знал что предпринять. И вот, однажды, я прочитал,
– Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: "идите с миром, грейтесь и питайтесь", но не даст им потребного для тела: что пользы? (3)
Вправе ли я был уповать на эти обеты?
Павел писал, – Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья.... (4)
– А ведь меня называли братом, – голос Николая пресекся, – Или все это была игра?
Меня называли братом
Как-то утром Николай, пришел в миссию, как обычно без завтрака, и, подойдя к молодой служительнице Людмиле, запинаясь от стыда, промолвил,
– Люда, можно я налью себе чашку чая?
Взгляд молодой девушки ожëг Николая негодованием. Не разжимая губ, она ответила,
– Налейте.
Николай прошел в трапезную, включил чайник, сел за стол. Пока закипала вода, он помолился, а потом, взяв из вазы пряник, стал пить чай. За дверным приёмом послышались шаги, и в трапезную вошла Людмила. Николай успел лишь взглянуть на девушку, как она, схватив со стола вазу, со стуком поставила её на полку стенного шкафа. В гневе Людмила выпалила,
– Николай Сергеевич, тут вам не столовая! Да и то, в столовой платят!
– Люда, – Николай умоляюще посмотрел на девушку, – прости, пожалуйста, если я что-то сделал не так.
– Вы попросили только чашку чая..., а сами...
– Прости меня, Людмила, – Николай не знал, как ему поступить.
Глаза Людмилы пылали гневом, она явно не стремилась к примирению.
Николай вышел к умывальнику, вымыл чашку, поставил ее в шкаф, оделся и вышел из миссии.
– ... Итак, если враг твой голоден, накорми его..., – слова из Писания вспыхивали в сознании и гасли, наполняя душу предвкушением чего-то важного. Что-то вот-вот должно произойти.
– Вот, что удивительно, – Николай неожиданно оживился, – Внутри себя я вновь ощутил состояние покоя. У меня вновь не было зла. Нечто подобное, как и в случае с Виктором. Мне даже стало жалко эту, по сути – девочку. Ведь она едва старше моей дочери. И так поступить с человеком, который старше ее на двадцать лет?! Живи она в мире, было бы понятно, но нас и в мире учили относиться с уважением к возрасту. Ведь она не просто служитель, она – детский служитель. Как там сказано, – Старца не укоряй, но увещевай, как отца; младших, как братьев….? (5)
Я видел однажды ее маму – она младше меня, – Николай озабоченно покачал головой, – Ничего не понимаю.
Он помолчал несколько мгновений и вдруг резко повернулся ко мне,
– Знаешь, страшно подумать, но мне иногда казалось, что вокруг меня разыгрывается какой-то странный спектакль. Все это знают, и лишь я один принимаю его всерьез. И своей непосредственностью раздражаю окружающих. Почему раздражаю? А они видят, что я – настоящий. И события вокруг меня складываются по настоящему. Они, ссылаясь на Библию, поступают вопреки тому, о чем говорят, а зачастую, вопреки своим же порядкам. Казалось бы, ситуация из ряда вон... Ты помнишь, за что меня отстранили от группы прославления? Уклонился от объятий. А тут..., вырвать у голодного брата кусок хлеба... Ведь, казалось бы, совершенно естественно подойти и сказать, – Ты извини, что так получилось? Но, нет, ничего не произошло. Все словно с интересом наблюдали, как я поведу себя дальше.
Ты должен уйти
Прошло ещё некоторое время. Работы по-прежнему не было. Как-то в субботу Николай и Дима – лидер гитарист группы прославления и тоже безработный, сидели в зале собраний и беседовали. Лина готовила обед.
– Лина, тебе чем-то помочь? – Николай пересек зал и заглянул в трапезную.
– Да, Коля, нарежь, пожалуйста, хлеб.
Николай достал из стойки нож, подправил его острие на бруске и начал резать хлеб. Тонкие ломтики были срезаны уголком и выглядели изящно и аппетитно, – так нарезал хлеб только он.
Сели за стол. Казалось бы, все было, как и всегда, ничего не изменилось. Но отчего так тревожно и неуютно было на душе? Вновь ощущение отторжения, вновь, словно повисшее в воздухе, невысказанное обвинение. Николай ел, опустив глаза в стол, стараясь не встречаться взглядом с окружающими.
В миссию вошёл Виктор. Он прошел в трапезную, ему освободили место рядом с Инной, но, обойдя стол, Виктор увидел Николая и тут же вышел. Подойдя к музыкальным инструментам, он сел на высокую табуретку, взял гитару и начал перебирать струны. За столом словно прошелестел легкий вздох. Николай уловил быстрый взгляд, которым обменялись Лина и Инна, и тут же услышал голос Лины,
– Коля, можно тебя на минутку.
Николай вышел из трапезной и сел рядом с Линой на стул у стены зала.
– Коля, ты должен уйти.
Николай кивнул головой и, одевшись, вышел из миссии.
– … но не даст им потребного для тела: что пользы? – вновь прозвучали в его разуме слова Апостола Павла.
– Ничего не понимаю, – Мне не просто было вместить, то, что говорил этот взрослый, с седыми уже висками мужчина, – Николай, может быть, стоило оставить это сообщество?
– Я не думал в то время об этом. Уйти, для меня – равносильно бегству. У меня никого не было, кроме миссии. И ничего не было. В ней была вся моя жизнь.
Николай встретил Лину на следующий день неподалеку от общежития. Она протянула ему сто рублей и спросила,
– Ты ожесточился? Бог хочет благословлять тебя, Коля….
Николай хотел, было, пройти мимо, но потом взял все-таки купюру и, понурив голову, пошел к общежитию.
… что пользы?
– И, знаешь…, – пауза вновь повисла над нами, словно лёгкое облачко, – были моменты, когда я ловил себя на мысли, что готов принимать подачки, но не искать работу. Это были страшные мгновения! Очень страшные. Видимо, вот так и происходит деградация человека, когда он опускается на самое дно? Когда он становится «бомжем»?!
Но хотел ли того Бог, чтобы я жил на подачки? Конечно же, нет!
Хотел ли Бог, чтобы я жил на подачки
И Он очень скоро доказал мне Свою любовь!
На этом наш разговор подошёл к концу. Но тема не была исчерпана. Впереди ещё большая жизнь, впереди ещё большой разговор, впереди ещё многие и многие свидетельства славы Христа на нашем не лёгком пути освящения.
Продолжение следует - пройдите по ссылке
Благодарю за прочтение!
Ставьте лайки, если понравилось, подписывайтесь на канал, делитесь своими замечаниями. Буду благодарен за слова поддержки, а ваши предложения помогут сделать канал интереснее.
С вами всегда.
Сергей. Гелич.
Оставить комментарий